В поисках мира (СИ) - Страница 42

— Около тридцати лет, — рядом с ней, в одних штанах, сидел высокий и красивый мужчина с коротко отстриженными седыми волосами и ярко-желтыми глазами.

— А как мы познакомились? — девушка подняла лицо и посмотрела на него смеющимися глазами разного цвета — один был зеленым, а другой ярко-сине-голубым.

— Ты спасла меня в тот момент, когда я уже почти лишился жизни. А вообще — тебе не надоело меня об одном и том же спрашивать? По сути мне кажется, тебе просто нравится тот момент, когда я снова и снова говорю о том, что обязан тебе жизнью.

— Есть такое, — девушка снова рассмеялась, — мы сегодня будем снова жечь костер?

— А ты хочешь? — Айлиор смотрел на девушку с мягкой теплой улыбкой. Кто бы подумал, что Лириса, с ее вечным скептицизмом, с горечью в глазах станет такой милой и теплой, лишившись почти всех воспоминаний.

— Очень. Когда я смотрю в него и когда касаюсь, я вижу там свою маму. Странно, почему-то мне кажется, что раньше я так не могла.

— Не могла, — кивнул мужчина, — ты боялась огня, потому, что твой самый близкий человек ушел в него.

— Но ведь для ньяри это нормально, почему же я боялась?

— Наш разум иногда отказывается верить в такие вещи — мы можем объяснять их другим людям, но когда вопрос касается нас самих — возникает проблема.

— Наверное, — девушка доплела венок и, закрыв глаза, подняла лицо к небу, ловя последние лучи света.

Айлиор поднялся на ноги и пошел в дом, за дровами. После того, как Лирис очнулась прошло уже почти семь месяцев. Первое время было очень тяжело. Сколько раз ньяри сидел у ее кровати, моля Стихии о спасении, сколько ночей он менял холодные компрессы на ее лбу, который был на столько горячим, что вода испарялась почти мгновенно. И однажды, жар отступил, Лирис перестала метаться и бредить, она впервые открыла глаза и каково было удивление мужчины, когда первый вопрос, который она задала, стало:

— Привет, а ты кто?

Позже ньяри осознал, что девушке пришлось заново восстанавливать большую часть мозга, после того выброса энергии. Вместе с этим она потеряла кусками почти всю память. Осталось немногое — часть детства, образы и отдельные имена. Что стало еще интереснее — девушка стала в разы более сильной как ньяри, чем была. Стихии сами тянулись к ней и мягко склонялись перед девушкой. В какой-то момент Айлиор задумался — а было ли когда-нибудь с ним так же? И сам себе ответил — было, но позже, пережив то, что никому бы не пожелал, он разучился чувствовать и любить этот мир так, как раньше. И мир в ответ стал более чужд.

Их маленькое убежище за это время никто так и не нашел. Тишина и спокойствие стали самой большой ценностью этих двоих.

Когда Айлиор первый раз развел огонь за пределами дома, Лирис испугалась и боялась подходить к костру еще очень долго, но ньяри терпеливо объяснил ей, и причину страха и его бессмысленность. С тех пор, девушка каждый раз просила специально делать его снова и снова. Она садилась у огня и долго разговаривала с ним — смеялась и, иногда ложилась прямо в огонь, раздевшись предварительно, и засыпала в языках пламени.

Мужчина не знал, правильно он поступал или нет. С одной стороны он обманывал девушку, не рассказывая ей о ее жизни и скрывая тот факт, что на самом деле он не был ни ее мужем, ни даже просто возлюбленным. Что все, что она ощущала — лишь отблеск того, что чувствовал он и не более того. Однажды, Айлиор не выдержал и спросил девушку:

— Лис… ты хотела бы все вспомнить? Все полностью?

Девушка замерла, потом ответила:

— Скажи, я была счастлива в той, другой жизни? Я была так же счастлива как сейчас?

— Нет, — простой ответ из трех букв, — возможно по-своему и была, но я никогда не видел такую твою улыбку.

— Значит, не хочу. Путь прошлое со своими призраками остается там, где она была раньше. Плохие воспоминания мы всегда успеем получить — жизнь еще длинная.

И этот ответ слегка успокоил советь Айлиора, хотя червячок сомнения продолжал точить его душу. По сути, мужчина понимал, что вполне возможно, у Лирис были те, кто ее ждал, те, кто ее любил не меньше, чем он и кого, самое важное, могла любить она. Ему было мерзко думать, что он обрекал их на мучения и мысли о смерти девушки. Что если бы в такой ситуации кто-то другой бы забрал Лирис? Или что еще хуже — она очнулась бы просто в лесу, и тогда уже сам Айлиор считал бы ее погибшей. Чтобы чувствовал он? Эти мысли не давали нормально спать ньяри, но чем дольше они жили в тишине и спокойствие, тем слабее они становились. В конечном счете, они все равно не будут находиться тут вечно, да и Айлиор свято верил, что если Лирис кого-то любила, она рано или поздно все равно его вспомнит и тут не спасет ни какая эмпатия.

В этот вечер, отнеся благополучно заснувшую в костре девушку домой, ньяри вышел на улицу, сел на простые деревянные ступеньки и попытался уйти в медитацию на стихии воздуха. Помешал ему неожиданный хруст ветки под чьими-то ногами. Ньяри потянулся к мечу, готовый дать отпор неожиданному гостю и мысленно удивляясь тому факту, что кто-то явился в такое защищенное место. Сюда, по сути, только ньяри должны были иметь проход — так завещала мать Лирис, которой и принадлежал дом.

Но это был не ньяри. На поляну, тускло освещаемую почти догоревшим костром вышел мужчина. На вид ему было около пятидесяти лет по человеческому исчислению, высокий, широкоплечий, с яркими зелеными глазами и темно-русыми короткими волосами. У основания головы по краям лба были видны явно сломанные и запечатанные рога.